Книжный вторник. Поэтика Рождества

Снова неспешно приближается Новый год, а за ним – великий христианский праздник Рождество Христово, когда мы вспоминаем, как и зачем пришёл на землю Бог.

Рождество самый дивный, самый таинственный, святой праздник всеобщей любви. Несмотря на снег и мороз за окном, он самый тёплый и уютный. Не бой кремлёвских курантов, а лёгкий шорох ангельских крыльев извещает о приходе этого праздника.

Зима в морозных кружевах
Глядит в застывшее оконце.
В алмазах первый лучик солнца
Улыбкой на её губах.

В хрусталь одеты деревца
И скованы морозом речки,
И рвётся к тучам дым из печки,
И снежный коврик у крыльца.

Нет снегу белому границ.
Он явит миру ощущенье,
Что белый цвет – есть очищенье:
Всё с белых пишется страниц.

Влад Макарченко

Рождество Христово называют «матерью всех праздников». На Руси этот Праздник был особенно любим.

Об обычаях празднования Рождества до Революции с любовью и грустью вспоминал в эмиграции в Париже русский писатель Иван Шмелёв в книге «Лето господне», которую он писал с 1927 по 1948 год. Смысл и красота православных праздников, обрядов, обычаев в романе раскрыты настолько ярко и талантливо, что он стал подлинной энциклопедией русского православия. В нем отразилась сама душа России.

Одна из глав так и называется «Рождество».

Благоволенье, мир и слава...
Как медный колокол, слова
Плывут над миром величаво,
Венчая праздник Рождества.

Сердца, не знавшие покоя,
Взамен унынья и тревог
Вам примирение святое
Дарует ныне вечный Бог…

М. Бурчак

И. Шмелёв рисует подлинный уклад жизни не столь давних лет, не затушёвывая грубых и жестоких сторон этой жизни, её «скорбей», но и не затеняя светлой, радостной стороны, которую видит в романе ребёнок, принявший в своё сердце Бога.

«В Сочельник, под Рождество, – бывало до звезды не ели. Кутью варили, из пшеницы с мёдом, взвар из чернослива, груши, шепталы… Ставили под образа на сено. Почему?... А будто дар Христу. Ну… будто, Он на сене в яслях. Бывало, ждёшь звезды, протрёшь все стёкла. На стёклах лёд с мороза. Вот, брат, красота-то! Ёлочки на них, разводы, как кружевные. Ногтем потрёшь – звезды не видно? Видно! Первая звезда, а вон другая…

Стекла засинелись. Стреляет от мороза печка, скачут тени. А звёзд все больше. А какие звёзды! На чёрном небе всё кипит от света, дрожит, мерцает. Усатые, живые, бьются, колют глаз. И звон услышишь. И будто это звёзды, звон-то! Морозный, гулкий – прямо серебро, как бархат звонный. Не Пасха, перезвону нет, а стелет звоном, кроет серебром, как пенье без конца и краю.

Ко Всенощной. Валенки наденешь, тулупчик из барана, шапку, башлычок, – мороз не щипнет. Выйдешь – певучий звон и звёзды. Калитку тронешь, так и осыпется треском. Мороз!

Снег синий, крепкий, попискивает тонко-тонко. По улице – сугробы, горы. В окошках розовые огоньки лампадок.

Снег – святой. И звёзды – святые, новые рождественские звёзды. Рождество! Посмотришь в небо, вот она та самая звезда: над Бармихиным двором, над садом. Каждый год над этим садом, низко. Она голубоватая, святая. Бывало, думал: «Если к ней идти – придёшь туда. Вот бы придти и поклониться вместе с пастухами Рождеству! Он в яслях, в маленькой кормушке, как в конюшне. Только не дойдёшь, мороз, замёрзнешь. Смотришь, смотришь – и думаешь: «Волсви же со звездой путешествуют!». Волсви?... Значит мудрецы, волхвы. А маленький я думал – волки. Да, добрые такие волки, думал. Звезда ведёт их, а они идут, притихли. Маленький Христос родился и даже волки добрые теперь. Даже волки рады. Хвосты у них опущены. Идут, поглядывают на звезду. А та ведет их. Вот и привела. Кормушка с сеном, светлый-светлый мальчик ручкой манит. Овцы там, коровы, голуби взлетают по стропилам… и пастухи склонились… и цари, волхвы.… И вот подходят волки. Смотрят, а войти боятся. Стыдно им… злые такие были. Их, конечно, впустят. Скажут: ну и вы входите, нынче Рождество!».

Иван Шмелев работал над этим произведением в эмиграции, мучаясь и страдая от ностальгии. Из Франции, из чужой и «роскошной» страны, с необыкновенной остротой и отчетливостью видится Шмелёву старая Россия, а в России – страна его детства, Москва, Замоскворечье. «В ней», – говорил Шмелёв, – я показываю лицо Святой Руси, которую я ношу в своём сердце, Россию, которая заглянула в мою детскую душу». Идея создать автобиографический роман появилась у Шмелева во многом благодаря Иву Жантийому-Кутырину – маленькому племяннику жены писателя, Ольги Александровны. Именно ему, крестнику, любящий дядя Ваня рассказывал о своём детстве, о доме, об отце, о России и её обычаях, а также о повседневной жизни замоскворецкой купеческой семьи, наполненной праздниками, радостями, скорбями. Шмелёв описывает подлинные события своей жизни, даже имена главных героев настоящие: Ванечка, его отец Сергей Иванович, глава купеческой семьи, старый плотник Горкин… Действие романа начинается в Чистый понедельник, первый день Великого Поста, и движется по кругу, следуя за событиями церковного богослужебного года.

Отсюда и название книги – «Лето Господне». Имеется в виду церковный год, который начинается с осени, церковного новолетия, наступающего 1 сентября по старому стилю, 14 сентября по новому стилю. Каждая глава книги посвящена отдельному событию и представляет собой маленькое завершённое произведение. Благовещенье, Пасха, Троица, Преображение, Рождество, Крещенье, Масленица, Покров, Вербное Воскресенье – все эти праздники описаны в романе. Ване знакомы все эти названия, но он ещё не до конца понимает смысл, вкладываемый в них взрослыми. Для мальчика православные праздники, соблюдение Поста – это часть жизни семьи.

Роман завершается трагическими событиями – смертью, и в годовой цикл, наряду с праздниками и радостями входят скорби – соборование отца Ванечки, похороны. Но смерть не страшна, ведь, пусть и на своём детском уровне, Ваня знает, что душа бессмертна – об этом он не раз слышал от взрослых. «Всегда он во мне, живой?! и будет всегда со мной, только я захочу увидеть?...», – так понимает мальчик бессмертие души.

«Лето Господне» не только биография ребёнка, маленького Вани. Через материальный, густо насыщенный великолепными бытовыми подробностями мир, открывается вся Россия, предстает в «преданьях старины глубокой». Это воистину «потерянный рай» Шмелёва-эмигранта. Его лучшая книга.

Об этой книге так писал философ Иван Ильин: «Всё узрено и показано насыщенным виденьем, сердечным трепетом; всё взято любовно, нежным, упоенным и упоительным проникновением; здесь всё лучится от сдержанных, непроливаемых слез умилённой и благодарной памяти». «…Эту книгу написала о себе сама Россия – пером Шмелёва». Это сама духовная ткань верующей России. Это – дух нашего народа». Шмелёв создал «художественное произведение национального и метафизического значения», запечатлевшее «источники нашей национальной духовной силы».

Светлая, нежная книга Ивана Шмелева нужна и сегодня, спустя почти сто лет после появления. В ней всё неспешно, всё своим чередом. Современный человек спешит, бежит, у него куча дел. Открыв книгу, стоит остановится, задуматься, насладиться жизнью, вдохнуть её, почувствовать вкус и запах предстоящих праздников. Найти Рождественскую звезду.

Вдали от призрачной столицы,
От городов в цепях огней,
В глуши так хочется молиться
О бедной Родине моей.
Там, защищённая лесами,
В степи сокрыта непроста,
Лучится Русь пред образами
Теплом и светом Рождества.
Ты честен — но она честнее,
Ты беден — но она бедней,
И бедность та прибудет с нею,
Как бедность неба и полей.
Там в глубине сокрыто свято
Прозренье Божие миров,
Там бедность издавна богата
Пастушьей щедростью даров.
Любовь избавит нас от мрака,
В глазах исчезнет вечный страх,
Младенчества вселенский запах
Витает в стареньких яслях.
О, Русь! таи свой вздох болезный,
Христа рождённого восславь!
От бездуховности, от бездны,
От ненасытности избавь!

Елизавета Иванникова